Долго ли будем догонять?
Долго ли будем догонять?
В начале декабря 50 деятелей культуры и науки обратились к главе администрации Екатеринбурга Аркадию Чернецкому с письмом, в котором выразили недовольство сносом архитектурных памятников, точечной застройкой, ухудшением среды обитания в городе и посоветовали мэру прислушаться к мнению горожан по вопросам градостроительства.
Это событие лишний раз подчеркнуло актуальность проблем, накопившихся в сфере градостроительства. Чтобы разобраться в них, мы обратились к ректору Уральской государственной архитектурно-художественной академии А.А. Старикову.
— Александр Александрович, творения современных архитекторов в Екатеринбурге вызывают противоречивые чувства. Но есть и несомненные достижения. Какие положительные моменты вам хотелось бы выделить?
— Прежде всего, удалось правильно определить перспективы и разработать программу социально-экономического развития Екатеринбурга. Здесь нужно отдать должное главе города А.М. Чернецкому. По его инициативе была приглашена из Великобритании команда консультантов, были задействованы специалисты практически изо всех вузов города, институтов Академии наук, из социальной сферы, культуры и бизнеса. Создан постоянно действующий Программный совет по стратегическому развитию. Над стратегическим планом Екатеринбурга трудились более 200 специалистов.
В итоге Екатеринбург выбрал стратегию постиндустриального развития в качестве мегаполиса, который обеспечивает административное, экономическое, интеллектуальное, техническое, технологическое, информационное, консалтинговое, сервисное обслуживание промышленного комплекса региона. Для такого центра притяжения интеллекта, развития образования, культуры, обслуживания, бизнеса создаются привлекательная среда обитания и комфортные условия существования и деятельности специалистов. Формируется индустрия оказания услуг. И в рамках этого процесса архитекторы решают принципиально новые задачи.
Разработанный стратегический план включает в себя более 110 проектов. Под их реализацию выделяются необходимые финансовые, земельные, инженерные, топливно-энергетические и другие ресурсы. В частности, более 30 промышленных предприятий будут вынесены за пределы городской черты, что послужит серьезным стимулом развития для множества населенных пунктов Свердловской области. Произойдет не просто переселение, а их фактически полная реконструкция, модернизация производственных мощностей.
Стратегический план неоднократно проходил общественные слушания, обсуждения, публиковался в печати. На его основе был разработан новый Генеральный план города на перспективу до 2025 года, который прошел все общественные слушания и был принят Городской думой.
И вот, когда был построен городской центр нового постсоциалистического города, деятели культуры вдруг спохватились — это не наш, не трудовой город, не Екатеринбург! Где его исторический уклад?
Действительно, центр города демонстрирует новый уклад жизни: не горнозаводской, не торгово-уездный, не военно-промышленный, а именно тот, который определен стратегией. Почему же авторы письма в свое время не участвовали в обсуждениях? Может быть, город сейчас больше походил бы на Нижний Тагил или Челябинск?
— Словом, делается много хорошего, но вместе с тем имеется немало поводов для беспокойства…
— И первый из них — присущее практически всем городам-миллионникам стремление уплотнить застройку центра. Но, допустим, нужны ли современные офисные здания, если нет возможности свободно подъехать к ним и спокойно припарковать машину? Эти вопросы должны быть обязательно учтены при определении режима застройки. А переуплотнение застройки влечет за собой перегрузку транспортной инфраструктуры, создает напряжение в работе инженерных коммуникаций и т. д.
Во-вторых, плотность улично-дорожных сетей у нас в разы отстает от городов Западной Европы. Нет системы непрерывного движения. По старому генплану, должно быть построено 40 транспортных развязок, но они пока только начинают строиться. Кроме того, нет надежной компьютерной сети регулирования транспортного движения. В результате все горожане страдают от бесконечных дорожных пробок.
Новый генплан предусматривает возможности вести застройку на периферии города и в пригородной зоне, где есть большие резервы для малоэтажного строительства, в частности для высокоплотной блокированной застройки.
Можно сказать, один из образцов такой застройки создан по проекту архитекторов УралГАХА на улице Машинной. Подобные комплексы ныне получают предпочтение по всему миру в силу своей комфортности и приближения человека к естественной среде обитания. Хорошо, что в ген-план Екатеринбурга заложено строительство малоэтажных поселков с полной сферой обслуживания и в перспективе они должны составить 40% жилого фонда города.
— Но есть и альтернативное решение в виде проекта жилого района Академический…
— В целом проект Академического характеризуется выразительными планировочными решениями, добротной проработкой транспортной и инженерной инфраструктуры. Данный, пионерный для постсоветской России, проект возвращает нас к комплексной застройке крупных жилых районов советской эпохи. И в этом есть своя логика, свои несомненные плюсы.
На мой взгляд, есть и недостатки — возобладала погоня за квадратными метрами в ущерб комфортности проживания. Плотность застройки следовало бы уменьшить примерно вдвое. Во время общественных обсуждений я задавал вопрос авторам проекта о том, из какой плотности исходили бы они у себя на родине, во Франции, и получил ответ: 250 жителей на гектар. В Академическом же данный показатель достигает 600, согласно пожеланиям заказчика. Таким образом, превышен даже уровень прежних советских микрорайонов — 500 жителей на гектар. В конечном счете — это риски инвестора.
— А как вы оцениваете здания, которые сейчас возводятся в центре Екатеринбурга в рамках подготовки города к проведению саммита ШОС?
— Нормальные здания. Жаль только, что не всем хватает оригинальности, концептуальной новизны. В этом плане они уступают тем объектам, которые были построены в Свердловске в 20–30-х годах прошлого века по проектам конструктивистов. Тогда архитектурная мысль в нашем городе шагала впереди всего мира, а сейчас развивается по догоняющей траектории. Словом, к предстоящему знаменательному событию можно было бы попытаться сотворить что-нибудь гораздо интереснее.
— Что же сдерживает развитие творческой мысли?
— Среди разных факторов назвал бы то сопротивление, которое встречают усилия молодых дерзающих архитекторов со стороны целого слоя специалистов традиционной подготовки, старой формации. Эти люди более опытны, но и более консервативны.
А молодые специалисты еще не умеют презентовать себя, не научились работать на рынке идей. Поэтому, чтобы у них была возможность самостоятельно продвигаться в профессии, реализовывать свои идеи, надо разрабатывать механизмы ускорения профессионального роста.
В частности, совершенствуя конкурсную систему выполнения проектных заданий. В том виде, в каком она существует сейчас, это, по сути, инвестиционный конкурс, конкурс финансовых возможностей заказчиков, которые нанимают архитекторов, те готовят архитектурные решения, и далее конкурсная комиссия определяет лучших. В сложных случаях инвесторы, дабы не рисковать, приглашают иностранных специалистов либо местных архитекторов с широкими связями в администрации, в градостроительном совете и т. д.
— В каком направлении нужно совершенствовать конкурсную систему?
— У нас она сведена к одной стадии, а на Западе практикуется двухступенчатый отбор, и неплохо бы это перенять. Там фирма, пожелавшая что-либо строить, делает заказ Союзу архитекторов, чтобы он провел конкурс: сформировал независимое жюри, составил программу конкурса, согласовал ее с муниципалитетом и т. д. В общем, бизнес вручает судьбу проекта профессионалам. На первой стадии проходит открытый конкурс архитектурных решений. В нем участвуют все желающие, вне зависимости от запросов инвесторов. После того как жюри объявит победителя, начинается второй этап: инвестор выбирает строительную компанию, которая построит объект в точном соответствии с проектом, в нужный срок и с наименьшими затратами.
Такая процедура позволяет формировать независимое от инвестора решение. Если же ему не понравится выбранный проект, он может объявить новый конкурс. Кстати, до революции подобная система действовала и в России.
Напомню, что любой проект состоит из двух частей — собственно архитектурной и рабочей документации. Так вот, на Западе архитектурный проект является самостоятельным продуктом и существует рынок таких проектов. У нас же творческая часть растворяется в общем комплекте документации проекта, и фирма, которая выиграла конкурс, может вносить в проект изменения, применительно к своей технологии, наличию средств и т. д.
Необходимо отодвинуть инвестора от процесса выбора архитектурного решения и, с другой стороны, задействовать более широко в проведении конкурсов возможности Союза архитекторов России (САР). Способствовать этому может дальнейшее совершенствование законодательства об архитектурной деятельности. Соответствующий пакет поправок от имени Союза регулярно вносится в Госдуму.
Определенные надежды я связываю с участием САР в процессе создания саморегулируемых организаций (СРО). Такие организации должны стать подразделениями Союза, который выступает их основным учредителем со всеми вытекающими отсюда правовыми возможностями и последствиями. В перспективе предполагается при САР создать ассоциацию саморегулируемых организаций России. Во всяком случае, нельзя допустить ситуацию, когда качество архитектурных решений будет оценивать, допустим, СРО при Союзе строителей.
Седьмой съезд Союза архитекторов России нацелил региональные организации на то, чтобы создавать СРО и объединять их в виде ассоциаций внутри отделений САР. Они и будут задавать тон, готовя проекты нормативных документов, корпоративных правил и стандартов и т. д. И думается, что ближайшими конкурентами им будут СРО, создаваемые при региональных Союзах проектных организаций.
Важно, что СРО возьмут на себя часть полномочий государства и передадут их профессионалам. Тем самым мы сможем оградить архитекторов от вмешательства «чиновников от лицензирования». Мы же видим, что в ситуации, когда развитые страны Запада все уже обустроены, зарубежные архитекторы дружными колоннами двинулись зарабатывать деньги в Россию. Им заведомо отдают предпочтение местные заказчики, соответственно лишая права наших архитекторов участвовать в процессе. Проекты самых престижных зданий с ходу отдаются иностранцам. Застройщик выбирает архитектурное бюро с именем, зная, что за ним стоят иностранные же инвесторы и строительные компании. Поскольку крупное строительство ведется, как правило, на западные инвестиции, то, естественно, заказчик полагает, что если наймет западную архитектурную фирму, то и вопросы с инвестициями и подрядчиком ему будет легче решить. В то же время западные инвесторы к нашим архитекторам пока относятся очень настороженно.
Независимая конкурсная система позволила бы решить эту проблему, ведь Союз архитекторов будет ставить во главу угла интересные решения, которые способны украсить наши города. Если же посмотреть на те здания, что строятся в Екатеринбурге по иностранным проектам, то я не вижу каких-либо откровений, а вижу довольно стандартные, давно обкатанные в Европе решения. Думаю, что наши архитекторы могли бы работать в этом плане интереснее, в том числе и молодые. Как следствие, выпускникам УралГАХА заведомо отводится роль исполнителей. Если и дальше процесс пойдет таким образом, то, боюсь, наших архитекторов просто вытеснят с рынка.
Вот почему закон об архитектурной деятельности должен защищать национальную школу архитекторов, для чего в него следует внести соответствующие поправки, предложенные на съезде САР.
— Но ведь и местные архитекторы зачастую довольствуются достаточно стандартными решениями…
— Концептуальная серость в проектах возникает, как правило, под давлением заказчиков, которые не любят рисковать и идти на излишние, по их мнению, затраты, а ведь красота стоит денег. Только сейчас понимание этого начинает проникать в сознание заказчиков, что особенно проявляется в центральной части Москвы. К примеру, стоят рядом два вновь построенных дома, а стоимость квадратного метра в одном вдвое дороже, чем в другом, — за счет уникального архитектурного решения, в рамках которого разбит сквер с фонтаном, применены интересные фасадные системы с террасами и т. п. Да, заказчик теряет в жилой площади, но зато выигрывает в ее стоимости многократно, а потери квадратных метров компенсируются повышенным уровнем комфортности и презентабельности здания.
К сожалению, в Екатеринбурге, наоборот, в угоду заказчикам зачастую строятся дома без дворовых пространств, что ощутимо снижает их потребительские качества. Надо признать, что при строительстве коттеджей, устройстве интерьеров, ландшафтном обустройстве заказчики стали больше доверять архитекторам, а вот при коммерческом строительстве жилых кварталов и офисных центров по-прежнему гонятся за сиюминутной выгодой.
Экономя на архитекторе, заказчик фактически экономит на качестве построенного объекта. Жаль, что не принимается в расчет совершенно прагматическая вещь — архитектурное решение обеспечивает около 40% продаж.
— Поговорим теперь о ближайшем будущем. С 2010 года, согласно Градостроительному кодексу, приступать к застройке на территории можно будет только при наличии генерального плана. Если его нет и нет правил землепользования, которые разрабатываются на основе генплана, нет функционального зонирования территории с определением особого режима застройки, то город не имеет права строить. Готовы ли отечественные проектировщики работать в таких жестких рамках?
— Нет, в настоящее время проектный комплекс России не готов к выполнению поставленной задачи. Во-первых, значительная часть проектных организаций распалась в процессе приватизации. Во-вторых, многие специалисты покинули профессию, а смена им не подготовлена.
К тому же сама методика планирования коренным образом изменилась с советских времен, когда перспективы развития определялись интересами производства. Сначала планировали, какие построить предприятия. Затем уже вычисляли, как при этом увеличится численность рабочих. Далее определяли, сколько по нормативам для такой массы рабочих нужно детских садов, школ, больниц, жилых домов и т. п. С учетом этого формировалась задача для архитекторов. Но сейчас производство ради производства никому не нужно. Значит, требуется другой — реалистический, прагматический — подход к определению перспектив социально-экономического развития территорий. Значит, сообразно изменениям жизненных условий городское сообщество и должно ставить задачу архитекторам, закладывать ее в стратегический план развития территории.
— Да, но кто же будет эту задачу выполнять, если специалистов не хватает?
— Посмотрим в корень проблемы. Сейчас высшее архитектурное и дизайнерское образование в России только еще развивается как отрасль креативной экономики. В СССР деятельность архитектора ограничивалась, как правило, разработкой градостроительной документации и привязкой типовых проектов.
В результате по удельной численности архитекторов и дизайнеров Россия в десятки раз отстает от развитых стран мира, а доля ее в общем объеме мировой креативной экономики менее 0,1%. По данным Минрегионразвития, дефицит только градостроителей-проектировщиков составляет в России около 50 тысяч человек, что сдерживает развитие инвестиционно-строительной деятельности.
В настоящее время в стране существуют около 50 высших архитектурных и примерно столько же дизайнерских школ в форме специализированных вузов, факультетов, отдельных специальностей. Качество подготовки их выпускников весьма различается в зависимости от опыта школы, квалификации ее профессорско-преподавательского состава, условий осуществления образовательного процесса. В целом же, качество подготовки выпускников ведущих школ России не уступает, а зачастую превосходит уровень ведущих школ США и Западной Европы.
К системным недостаткам отечественного образования в этой сфере следует отнести языковой барьер, неуверенное владение современными маркетинговыми и инженерными технологиями, недавно появившимися на нашем рынке. В подавляющем большинстве наших провинциальных школ отсутствует многоуровневая подготовка в рамках бакалавриата и магистратуры, что не стыкуется с европейскими и американскими образовательными стандартами. Так, по направлению «Дизайн» подготовка магистров дизайна осуществляется только в УралГАХА.
Можно утверждать, что архитектурное образование еще не перестроилось в должной мере в соответствии с требованиями рынка, в частности мало внимания уделяется вопросам концептуального проектирования.
Существенно сдерживают развитие образовательные стандарты второго поколения с их обязательным набором дидактических единиц. Допустимые отступления от заданного образца — в пределах 5%. Превышения караются лишением лицензии или свидетельства о государственной аккредитации программ.
В настоящее время готовятся стандарты третьего поколения, в соответствии с которыми вуз вправе самостоятельно устанавливать от 50 и более процентов учебных дисциплин. Но в лучшем случае эти документы будут подготовлены к следующему году. Выпуск специалистов состоится через шесть лет, значит, реальный результат будет виден в 2016–2018 годах.
Не дожидаясь введения новых стандартов, мы в Институте урбанистики, структурном подразделении Урал-ГАХА, заблаговременно освоили образовательный модуль по подготовке градостроителей. Для этого специализацию «градостроительство», предполагающую подготовку «традиционных» архитекторов, преобразуем в специальность с учетом современных требований. Сейчас формируем образовательную программу и с 2009 года в Институте урбанистики начнем подготовку и переподготовку специалистов, которые будут наделены глубокими знаниями экономики, инженерного оборудования, геоинформационных систем.
Ощутимо влияют на качество образовательных услуг уровень их стоимости и, соответственно, заработная плата профессоров и преподавателей, не способствующая привлечению в высшую школу наиболее талантливых выпускников. Так, средняя стоимость данных услуг в России в 5–7 раз ниже подобной в США и Западной Европе.
То есть ситуация складывается следующим образом: по устаревшим стандартам работает возрастной преподавательский состав.
— Какую роль играет Союз архитекторов России в совершенствовании образовательного процесса?
— Ранее САР практически был отлучен от непосредственного участия в подготовке специалистов. Поправки в Устав Союза и в Закон об архитектурной деятельности были внесены на VII съезде Союза архитекторов России. Я предложил поправку о том, что Союз архитекторов как представитель работодателя вправе принимать участие в лицензировании и аккредитации образовательных программ высшего профессионального образования. Это позволит избежать очередного поворота к гегемонии строительного комплекса.
— И в заключение, пожалуйста, расскажите о том, как идет реализация, пожалуй, наиболее важного сейчас для УралГАХА проекта. В 2007 году академия выиграла грант Минэкономразвития на создание Центра развития дизайна. Пилотный проект, первый в стране, финансируется из федерального и областного бюджетов. Центр разместится на площадях Музея архитектуры и промышленной техники Урала (структурного подразделения УралГАХА), в связи с этим у общественности Екатеринбурга возникали сомнения по поводу сохранности музейного комплекса…
— На протяжении 2008 года мы многократно обсуждали варианты эскизного проекта с органами историко-культурной экспертизы, в президиуме РААСН, с архитектурным и строительным сообществом, со Свердловским отделением Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры. В соответствии с поступившими замечаниями проект был доработан. В этом году завершили его модернизационную часть. При условии стабильного федерального финансирования в 2009 году к саммиту ШОС закончим работы по внешнему облику здания, с тем чтобы оно органично вписалось в панораму Исторического сквера. На 2010 год запланирован пуск центра в эксплуатацию. На площади более чем 7 000 квадратных метров будет частично восстановлена структура бывшей механической фабрики с устройством мастерских дизайнеров и выставочных залов.
