ПОСЛЕДНЯЯ ЛИНИЯ ОБОРОНЫ.
На расширенном заседании Совета РСС в начале весны одним из самых эмоциональных выступающих был председатель Комитета Государственной Думы по собственности Виктор ПЛЕСКАЧЕВСКИЙ. Его видение и предложения о том, как должны создаваться и чем заниматься саморегулируемые организации в строительной отрасли, было интересно всем присутствующим. И притом, что некоторые положения представленной им концепции спорны, очень многие хотели бы ознакомиться с ней более подробно. Мы предоставляем нашим читателям такую возможность.
— Мы говорим и предлагаем для строительной отрасли ту модель саморегулирования, которая в настоящее время используется, к примеру, у оценщиков и арбитражных управляющих. Конечно, эти виды деятельности ближе по смыслу к архитекторам, проектировщикам и изыскателям, чем к строителям, поскольку и там, и здесь присутствует персонифицированная ответственность.
Неизвестно, через какую организацию работал Канчелли, но вся страна знает, что он оказался виноват в обрушении аквапарка. В России на сегодняшний день только номинально существует гражданско-правовая ответственность за результаты своей работы. В советский период были партийная и уголовная ответственность. Сегодня у нас так называемый рынок, вот чиновники, бедолаги, и мучаются: уголовного и административного механизмов мало для того, чтобы ответственность работала как система, а гражданско-правовой основы нет.
Ни для кого не секрет, что почти вся Москва и все регионы построены строительными компаниями с уставным капиталом в 10 000 рублей, и, как правило, после возведения объекта эта компания ликвидируется. Таким образом, у нас вообще нет лица, которому может быть предъявлена какая-либо ответственность за качество строительства. Я называю это как проблему, которая на сегодняшний день, несмотря на все механизмы государственного регулирования, не имеет никакого решения.
Что будет, если, например, строительная компания получила лицензию, прошла жесточайший отбор, затем распродала оборудование, уволила всех сотрудников, осталась одна оболочка, но с лицензией? Спрашиваю уважаемых чиновников: у вас есть механизм это отследить? Нет. Получается, у нас лицензирование сегодня — это механизм, который вводит в заблуждение потребителя. С другой стороны, по закону наличие государственной лицензии означает, что государство за строителей отвечает, что оно их проверяет. Но так ли это? Я на одном из совещаний сказал: «Я удивляюсь, почему до сегодняшнего дня государство еще ни разу через Европейский суд не ответило как лицензиат». И г-жа Брычева, глава правового управления Администрации Президента, сказала: «Такие иски будут точно».
Поэтому мы, зная положение дел в отраслях, констатировали, что в строительной индустрии дела обстоят хуже, чем где бы то ни было. Это именно здесь 15 ведомств имеют право выпускать нормативные акты, касающиеся строительной отрасли. 15 разных ведомств! Причем никакого механизма согласования их решений между собой практически не существует. До последнего времени только надзоров было 13, а дай фантазию чиновнику — будет 15 надзоров, 20 и т.д. И что самое кошмарное — строительную сферу, оказывается, регулируют три уровня власти: и Федерация, и субъект Федерации, и муниципалитет на уровне разрешительной документации. А потом мы удивляемся: с какого это рожна в Казахстане, который в общем-то не отличается, скажем так, особенной демократией, на сегодняшний день залоговая процедура по объекту недвижимости в банке занимает 5 — 6 дней, а в России несколько месяцев?
Итак, два базовых постулата, которые мы решали, ставя вообще проблему саморегулирования как механизма деликатного замещения основных функций государства: правоустанавливающих и надзорных (это не избавление государства полностью от надзора, поскольку государство в любом месте и в любой стране — это функция арбитра в отношениях потребителей и производителей).
Первый: необходимо восстановить тем, чтобы чиновники не гипертрофирова- ли административную и уголовно-правовую. Каким образом это можно сделать в условиях, когда у компании уставный капитал составляет 10 тысяч рублей? Необходимо создать так называемый компенсационный фонд. То есть члены организации, объединения, ассоциации вносят в «общий котел» некую существенную сумму, скажем, по 1 млн рублей. Совокупность этих миллионов — это уже нечто совершенно определенное. То есть если компания оказалась не способна исполнить свои обязательства перед конкретным потребителем, есть компенсационный фонд как механизм, гарантирующий исполнение обязательств каждым из членов. Но он же и заставляет всех чуть внимательнее относиться друг к другу. И в случае, если один из членов будет постоянно срывать свои обязательства, в конце концов, всегда можно сказать ему: знаешь, друг, иди! По такой модели построена система гарантирования банковских вкладов в Российской Федерации.
Надзор со стороны профессионального сообщества по отношению к конкретному лицу во всех случаях будет более эффективным и более справедливым, чем от чиновника, потому что далеко не всегда чиновник действует с точки зрения общественного интереса, особенно там, где он имеет возможность выбирать. Поэтому нужно избавить чиновника от несвойственных ему функций и, восстановив механизм материальной ответственности, восстановить одновременно с ним и более справедливые формы надзора.
Вторая функция саморегулирования — соблюдение техрегламентов и стандартов.
Если обратиться к опыту Франции или Англии, можно обнаружить, что там стандарты — это прерогатива не государства, это везде под свою ответственность берет профессиональное сообщество, но при этом государство выдвигает свои требования. То есть во всем мире техрегламенты — это механизмы ограничения инициатив профессионального сообщества, это всего лишь требования безопасности со стороны государства.
У нас, поскольку нет стандартов, создаваемых профессиональными сообществами, техрегламенты висят в воздухе, как здание, которое начинают строить с крыши. Поэтому техрегламенты сегодня пытаются писать и согласовывать отдельные профессиональные группы. Уже дошло в спорах в Правительстве до того, что, может быть, решить, что СНиПы все-таки и есть техрегламенты? Я сам лично видел законы в Администрации Президента, в которых указано: «Толщина утепления в дверцах трактора…». Но это неправильно, этого не может быть написано в законе! Поэтому вторая функция саморегулирования — сформировать институт, который постепенно взял бы на себя миссию создания системы стандартизации. Потому что все равно чиновник, когда пишет регламенты или стандарты, обращается к профессионалам, но, как он выбирает этих профессионалов, нас не очень устраивает.
Сегодня Закон о саморегулируемых организациях пока не готов, но принципиальное политическое решение о том, что нужно двигаться этим путем, есть. Понимание, каким он должен быть, тоже есть. Если закон будет принят в ближайшие несколько месяцев, то ситуация может выглядеть так: 1 июля сего года лицензия исчезает как институт, а лица, получившие лицензию до 1 июля, обладают этой правоспособностью на весь срок переходного периода. То есть как бы параллельно действуют две системы: те, кто имел лицензию, фактически имеют право осуществлять тот вид деятельности, который там написан. Но появляется другая возможность создания механизмов получения права работать в строительной индустрии через обязательное членство в саморегулируемых организациях (СРО).
Наш подход не является абсолютным, и мы сейчас просим помощи у профессионального сообщества в поиске очень важного определения. Без него закон получается не очень точным, а значит, у чиновника чуть больше прав, чем нам хотелось бы. Это определение так называемого «опасного объекта».
Для чего оно нужно? Чтобы все, что ниже этих параметров, вообще не регулировалось бы. Потому что, если кто-то строит дачу, — это никаких общественных интересов не затрагивает, и никаких вмешательств государства в этот объект быть не может. Таким образом, необходимо установить точное определение «объекта», критерии, выше которых требуется регулирование, ниже — нет.
В соответствии с нашей концепцией существует несколько групп ответственности. Первая — это архитекторы и проектировщики, здесь саморегулирование входит в рамки экспертизы проектов, если объект попадает в категорию опасных.
Вторая группа ответственности — строительные компании. Естественно, под обязательное членство в саморегулируемой организации попадает генподрядчик — лицо, которое принимает на себя ответственность за весь объект, и субподрядчики, которые берут на себя нулевой цикл и строительно-монтажные работы. Все остальное — это работы для субподрядчиков из малого и среднего бизнеса, и их регулировать ни к чему. Если генподрядчик сам отвечает за объект: допустим, Москва дала разрешение на строительство 600-метрового здания (надеюсь, что это шутка, но говорят, что так), — ясно, что эта строительная компания может сама устанавливать свои виды ответственности для субподрядчиков, чтобы распределить эту нагрузку.
Третья зона ответственности — производители конструкционных материалов. Производителей штукатурки, конечно, регулировать ни к чему, а вот несущие основные конструкции конечно же надо. Но каким образом это можно сделать? Кто проверит, была натянута арматура или просто ее заливали бетоном?
Мы предложили пока такой вариант: в компании должна быть разработана система сертификации и выдаваться сертификат на каждое изделие, которое принимает на себя нагрузку. Например, на здании «Федерация» строительные компании вынуждены сами делать входной контроль качества по конструкционным материалам. Нетрудно догадаться, что на уровне СРО это будет воспроизведено. То есть конкретное объединение строительных компаний скажет: вот этого производителя я контролирую и рекомендую своим членам. Такие механизмы работают лучше, чем любой контроль и экспертиза со стороны государства.
Четвертая зона ответственности — это собственники: застройщики на период строительства, а на период эксплуатации — управляющие компании.
После того как СРО будут созданы, у государства останется миссия надзора за надзором, то есть за справедливостью механизма и соблюдением закона.
И последнее — об оптимальной численности СРО. Ее нельзя сделать слишком большой, допустим, из пяти тысяч членов, поскольку пять тысяч представителей невозможно собрать вместе, а значит, люди будут отстранены от реального управления и участия в жизни СРО. Нет смысла делать маленькие, меньше 20 членов, разве только в тех отраслях, где на всю страну 20 — 30 специальных организаций. Я думаю, что семьдесят пять — это тот самый порог, с которого могут начать строительные организации.
Поймите, сегодня в России не просто избыток строительных организаций за счет того, что нашлепано по десять тысяч уставного капитала под каждую стройку. Всем понятно, что только ненормальный может представить ситуацию, когда в центре Парижа компания, появившаяся в этом году, что-нибудь строит. А почему в России так возможно? Лицензию получил — и строй себе!
При саморегулировании примерно половина тех, кто не занимается систематически строительной деятельностью, или эти двухдневки нашлепанные, просто уйдут с арены, а значит, уважение к профессии строителя повысится.
Елена ШИНКОРЕНКО.
Всероссийский отраслевой журнал "Строительство".
